Кровь избранных - Страница 2

— Не упрямьтесь, иначе в следующий раз, когда меня увидите, вам придется пустить его в ход против себя самого. Это будет не так больно.

Англичанин начал всхлипывать, и когда нападавшие молча удалились, его затрясло от рыданий.

Пройдя несколько переулков, китайцы разошлись, не прощаясь. Шань Фен нырнул в старый квартал, пересек внутренний дворик и поднялся на второй этаж одного из домов. В тесной, душной и длинной, как коридор, комнате толпилось множество народа: сборщики податей, ремесленники, попрошайки. И каждый пришел со своей просьбой к Шань Чу, Старшему Брату, Голове Дракона, верховному владыке Триады. Главу Шанхайской организации звали Юй Хуа. Как истинный хозяин, он не был ни щедрым, ни скупым.

Шань Фен стал пробивать себе дорогу, бесцеремонно расталкивая всех на своем пути. Он выглядел гораздо моложе своих лет, а открытый лоб под коротко стриженными волосами казался совсем детским. Но на самом деле ему уже исполнилось двадцать. Умные светло-карие глаза не потеряли ясности, словно обладали иммунитетом ко всем унижениям, что им приходилось видеть. Темно-синяя блуза слегка болталась на его хрупком теле. Юноша уже почти пробрался к двери, по бокам которой стояли два стражника, как кто-то схватил его за рукав:

— А ты куда, мышонок?

На него пахнуло гнилым дыханием. Шань Фен покосился на лапищу, державшую его за рукав. Она была толстая, мокрая и противная, как и грубый, хриплый голос:

— Я тут целый день дожидаюсь словечка Шань Чу, и теперь моя очередь! Старший Брат должен выслушать меня, иначе моя лавка разорится. Нечего лезть без очереди, становись и жди, как все.

Пощечина хлестнула коротко и сухо. Толстяк даже не увидел занесенной руки, он почувствовал только, как обожгло сразу покрасневшую щеку. Шань Фен нанес удар молниеносно, так, что, кроме шума и воплей торговца, никто ничего не заметил.

— Ты не признал у себя под носом человека из Триады и еще хочешь, чтобы Юй Хуа тебя сразу выслушал? — ледяным тоном заявил Шань Фен. — Вот и отправляйся теперь в конец очереди.

— Но… я уже жду не один час, — попытался протестовать лавочник.

— Сию же минуту! — повторил юноша и быстро вошел, пока торговец, ворча, пятился назад.

Слабые лучи света, пробиваясь сквозь портьеры, едва высвечивали в полумраке худой силуэт главы Триады. Эффект был явно рассчитан на то, чтобы впечатлять просителей. Юй Хуа всегда держался очень прямо, может, чтобы скрыть маленький рост и узкие плечи. Однако, несмотря на невзрачность фигуры, никто не сомневался в его могуществе.

— Ну, что у тебя сегодня?

— Золотой Дракон сменил место обитания. Его новым жилищем станет то, что мы выбрали для него.

— Очень хорошо, Шань Фен, — черствым, нетерпеливым тоном произнес глава Триады, что, видимо, означало конец аудиенции. Однако юноша задержался. — Что-нибудь еще?

— У меня есть просьба… Вернее, близкий мне человек желает, чтобы организация оказала некую услугу.

Юй Хуа коротко усмехнулся:

— Ладно, мой маленький агент, я слушаю.

Несколько часов спустя Шань Фен, любуясь яркой голубизной Хуанпу, шел по набережной Вайтань, или по Бунду, как называли ее англичане. На берегу, сразу за топкой прибрежной полосой, возвышались здания иностранных торговых компаний, сверкающие респектабельной чистотой массивных фасадов. Их вид всегда вызывал у молодого китайца глухую злобу.

Шань Фен направился к входу в парк возле реки и остановился там, опустив голову. Изящные буквы таблички, висевшей над воротами, хлестнули его, как плетью.

ВХОД КИТАЙЦАМ И СОБАКАМ ЗАПРЕЩЕН

Уж лучше бы юноша не умел читать, но преподаватель Хань научил его счету, письму и чтению и даже латинскому алфавиту. Правда, в каллиграфии он много не преуспел, но кое-как справлялся. Грамотный парень теперь всякий раз видел в треклятом объявлении всю боль своей страны.

Попытка сорвать и уничтожить табличку провалилась несколько недель назад. Тогда, на его счастье, полицейский инспектор оказался толстым и неповоротливым. Он устроился на скамейке и делал вид, что читает книгу. «Жирный дурак, отродье японской сучки и прислужника колониалистов. Сидеть тут и охранять вывеску — единственное, чего ты заслуживаешь!» — Шань Фен отвесил ему шутовской поклон и бросился наутек.

Взглянув на ненавистную табличку, китаец повернулся и пошел к ипподрому. «У меня есть дело поважнее, чем торчать тут и тратить время, — подумал юноша, — Юй Хуа поручил мне задание, и он не тот, кто будет ждать».

Шань Фен никак не мог понять английской моды. Дамочки на трибунах были упакованы как мешки с рисом, с нелепыми шляпками на головах. Мужчины, несмотря на зной, упрямо носили тяжелые куртки сложного покроя, с непременными жилетами, которые годились только для того, чтобы стало еще жарче. Все они возбужденно следили за лошадьми. Женщины вели себя развязно и грубо, как и подобает тем, кто ничего не смыслит в бегах, а их спутники пытались за показной холодностью скрыть краску гнева, заливающую лица при неудачном заезде жеребца. Эти лицемеры корчили из себя больших господ, потому что за счет его страны у них водились деньги с продажи опиума. Обычная старая история.

Сегодня он немного перераспределит богатства иностранцев.

Золотой Дракон, легконогий, изящно сложенный жеребец-двухлетка, сын Короля Вест Мидлендса, считался абсолютным фаворитом четвертого заезда: за два года ни одного поражения. Он принадлежал тупому богатому англичанину. Все пари, естественно, заключались в его пользу и по самым низким котировкам, что заставляло игроков максимально поднимать ставки. Юй Хуа не мог упустить такого случая.