— Еще пару часов полета, и мы на месте. Как только река перестанет быть видна, я опущусь пониже.
Наконец среди высоких деревьев показалась небольшая просека стометровой взлетной полосы. Самолет мягко приземлился на красную, хорошо утрамбованную поверхность, разогретую лучами вечернего солнца. Хофштадтер сдвинул на шлем летные очки и улыбнулся.
Из записей жреца Гамира, содержащихся в третьем папирусе, нам стало ясно, что сосуды похитили люди, почитающие божество с бараньей головой.
Согласно египетской космогонии, водами и мирозданием владеет бог-творец. Символы Хнума — вечные нильские водопады и гончарный круг, на котором он из глины создал человека. Иными словами, Овен — доброе божество. Необходимость толкнула адептов взять под стражу силы зла, «дыхание Сета».
Насколько мы поняли, последователи Овна бежали на восток. В папирусах были описаны кое-какие их деяния, исходя из которых мы начертили карту. Чтобы найти то, что ищем, нам необходимо повторить их путь.
Один из моих сотрудников, которого я обозначу литерой «А», посоветовал обратиться к медиумам ордена «Золотая заря». Может быть, с их помощью мне удастся восстановить картину тех событий.
Над балконом развевались белые полотнища. На него с амфорой в руках торжественно вышел жрец, за которым шествовали еще несколько. Лица священнослужителей были прикрыты влажной тканью цвета кобальта. При его появлении среди адептов, собравшихся в зале, прошел шепот: церемония началась.
Спрятавшись за колонной, сцену из полумрака наблюдал какой-то юноша. Жрец сбросил сосуд в толпу, собравшуюся под балконом. Стоящие рядом с ним священнослужители повторили его движение. От глиняных осколков поднялась легкая пыль. Спустя мгновение старики и наиболее слабые из присутствующих стали содрогаться в конвульсиях. Потом задергались остальные. Спины выгнулись в судорогах, многие упали на пол. Затем все замерли с остекленевшими взглядами.
Наблюдатель понял, что пора уходить, и выскользнул из зала. Миновав портик, он поравнялся с девушкой, притаившейся за статуей у входа в храм. Когда юноша положил руку ей на плечо, та вздрогнула от неожиданного прикосновения.
Девушка прошептала: «Мецке?» — и обернулась.
Молодой кочевник молча взял ее за руку. Они незаметно вышли из храма и направились к подножию холма, где их ожидали люди верхом на ослах.
Мецке сел на одно из животных, девушка примостилась позади него и оглянулась: погони не было. Вскоре стены храма и окружавшая его растительность скрылись из виду.
Караван двинулся по еле заметной тропе. Гераклеополис остался далеко позади, и вокруг виднелись только камни и песок. Вдруг из-за барханов послышался лошадиный топот. Яростно крича, на путников напали всадники в черных плащах. Атака была стремительной и жестокой.
На следующее утро солнечные лучи осветили разгромленный караван. Мецке лежал без сознания, зарывшись лицом в песок. Вдруг по его сильному телу прошла дрожь, и он открыл глаза. Юноша попытался встать, но тут же упал. Сильно саднило в затылке и кружилась голова. Кочевник с трудом приподнялся на колени и огляделся. Повсюду лежали изувеченные трупы его спутников, туши ослов, мешки с рассыпанной провизией и кувшины с пролитой водой. Мецке потер шею, пытаясь унять боль, и вдруг услышал звук чьих-то шагов. Обернувшись, он увидел перед собой залитое слезами лицо девушки.
— Ты велел мне спрятаться, и я побежала вверх по бархану, но меня настигли двое. Тогда я закрыла глаза и стала молиться. А потом помню только удар по голове, вот тут, сзади. — Мира потрогала затылок. — Наверное, стукнули палкой. И сейчас еще очень больно.
Девушка повернулась и осмотрела побоище.
— Нас оставили в живых, — спросила она. — Почему?
— Наверное, подумали, что мы мертвые. А может, это ваш Хнум решил спасти дочь великого жреца и ее молодого помощника? — Голос кочевника зазвенел от гнева. — Разве помогать верующим и охранять их не входит в задачи бога?
Мира вытерла слезы и стала вместе с шасу собирать мешки с провизией и оставшиеся целыми кувшины с водой.
— Отец предупредил меня, что Хнум еще только стучится в твою дверь, — горько улыбнулась девушка.
— Прости. Твой отец всегда держал слово и много сделал для моего народа. Я в долгу перед ним. Но бог с бараньей головой — только ваш. Убеждая склониться перед его алтарем, ты только зря теряешь время. Я сын песков. Они бросили меня в этот мир, и в них я уйду, когда придет время. А теперь надо покинуть это место, потому что скоро сбегутся хищники.
Вдруг неподалеку послышался какой-то шум.
Мецке сделал девушке знак затаиться и осторожно выглянул за бархан. Между трупами пробирался осел. Кочевник подошел, взял его за уздечку и потянул за собой. Он приподнял ухо животного, где стояло клеймо в виде черного полумесяца, и произнес:
— Это один из наших. — И добавил задумчиво: — Его тоже оставили в живых.
Мира взобралась на осла и, посмотрев на мертвых, поинтересовалась:
— Мы ничего не можем сделать для них?
— Они как я, — ответил шасу. — Пески вытолкнули их в этот мир, а теперь возьмут обратно.
Стояла уже глубокая ночь, когда Мецке крался темными переулками Города Белой Стены. Было слышно, как легкий восточный ветер колышет снасти лодок у причала. Юноша добрался до царского дворца и притаился за последним строением перед главными воротами. У входа кочевник заметил двоих, которых видел накануне у дома Хопера. Мецке следил за ними с того самого дня, как ему удалось пройти через пустыню и передать Миру отцу. Везир нанял этих людей для каких-то неясных целей. Может, парочка участвовала в нападении возле Гераклеополиса, когда порубили его друзей-кочевников. Их решительные манеры и ловкие, точные движения выдавали военную выучку.